Яблоневое Чудовище
Лайка была очень своенравной. Нашли её по ранней морозной весне – она кружила около помойки и переругивалась с другими собаками. Бока были как барабан, выступали ребра, живот был впалым, в ухе клещ. Клеща тогда Петя выдрал, залив ухо керосином.
Петра Лайка помнила очень хорошо: тот вынес ей воды и костей в суровый мороз, тогда даже ничего не ледяного найти нельзя было, чтобы попить, не говоря уже о месте для согрева. Он стал пускать её в подъезд – Лайка сначала с недоверием относилась к сухой лестнице и подозрительно обнюхивала две коляски, но в подъезде было тепло, её никто не гнал, так ещё и еду приносили, и Лайка обосновалась там. Лайка огрызалась и вообще ни в ком хозяина не признавала: сбегала на несколько дней, перетягивала к себе вещи, которые считала своими, гремели горшки с домашними цветами на нижних этажах.
Пете один раз высказали, что он загаживает благочинный подъезд непонятными собаками – Лайка тогда очень оскорбилась, в её роду бабушка даже согрешила с доберманом – но виду благородно не подала. А вот у Пети, видимо, в роду были бульдоги – он встал в стойку и настоятельно взывал к совести недовольных. Многие бурчали, но Петя был непоколебим, и Лайка месяц была уверена, что за железной дверью всегда накормят, напоят, почешут за ухом. И даже паразитов снимут.
Так Лайка бегала с высунутым языком, радовалась, вела свою активную собачью жизнь с тылом в виде Пети. Когда он нацепил ей ошейник и повёл на вокзал – энтузиазма в Лайке было, сказать честно, мало. Тащат не пойми куда, зачем, и почему из привычного двора выдергивают. Лайка вот никогда не соглашалась, что она Петина. Петя этого тоже не говорил ей этого даже между делом, но тем не менее тащил на электричку и ехал с ней долго до самой небольшой деревушки.
***
С бабой Нюрой общий язык они нашли сразу – у бабы Нюры были ласковые руки, крутой нрав и очень вкусные пироги. Собственно, последние два обстоятельства тесно друг с другом переплетались: Лайку не держали на привязи, и та могла из ребячества стащить вкусный, ещё горячий пирожок с подоконника. Баба Нюра, в свою очередь, запускала в полет веники, метлы, полотенца и бог что ещё, всегда промазывая, но пугая и радуя Лайку. Бабе Нюре, на самом деле, было не жалко. По вечерам баба Нюра садилась на лавочку, и Лайка ложилась рядом, и так они провожали прошедший день.
Петя забрал её к бабушке в деревню, чтобы им обеим не было скучно, да и дом, какой-никакой, Лайка могла охранять. Правда, Лайка скорее крутилась целыми днями по своим собачьим делам, пыталась снять ошейник и рыла ямы, в которые прятала любимые игрушки. Она не обращала внимание на соседа, облокачивающегося на забор, или мальчишек, которые проверяли Лайку на прочность, чтобы знать, когда нужно убегать с полными яблок карманами. Лайка считала ниже своего достоинства реагировать на такие раздражители. Она вальяжно лежала, скрестив передние лапы, и показательно отворачивалась от мальчишек.
Но нужно сказать, что яблоки пропадать перестали, и вот по какому случаю. Поздно вечером, когда баба Нюра закрывала сарай на замок, мальчишки все-таки решились на диверсию. С обратной стороны огорода они перелезли через забор и выстроились цепочкой, чтобы один смог высмотреть бабу Нюру, а остальные набить карманы. Они списали со счетов Лайку, что ей сыграло на лапу. В потемках она подобралась со спины к старшему мальчишке, который вытягивался и выглядывал, и лизнула его по голой ноге с крайней степенью шаловливости. Тот взвизгнул, перелетел забор, и остальная толпа кинулась за ним, перепуганная не меньше. Лайка, довольная, посеменила в будку, а вышедшая баба Нюра и подумать на ленивую Лайку не могла – да и никто в последствии не думал – что это она напугала мальчишек, которые, сверкая пятками, разбегались по домам. С тех пор никто в огород не лазил, а среди мальчишек ходили слухи о Яблоневом Чудовище, у которого ядовитые щупальца, которые норовят схватить за ноги всех, кто рискнет пробраться в чужой огород!
***
Лайка вообще не была честолюбивой. Она помогала из уважения и любви бабе Нюре – а одним вечером отбила курицу от вышедшей из леса лисицы. Курица успела забежать во двор, а Лайка до самого леса гнала рыжую бестию, и Нюра потом ловила Лайку, чтобы намазать раны зеленкой – ну только местных дворняг смешить! – не зная, что та спасла её хозяйство.
Правда, однажды Лайка перестаралась. В деревне многие держали всякую живность, и по соседству жила семья уток. Лайка как-то разговорилась со старым селезнем, и такая у них увлекательная беседа о видах корма вышла, что почтенный селезень наутро оказался в курятнике бабы Нюры. Та, разговаривая с хозяином утиного выводка с селезнем на руках, косо смотрела на Лайку, а Лайка беспечно глядела куда угодно, только не в сторону бабы Нюры.
***
Так жили они душа в душу до августовской удушливой жары, когда засуха подбиралась так неотвратимо, что из земли, казалось, шел пар. Приезжали люди в белых халатах – Лайка делала вид, что ей неинтересно, потому особо не расслышала – и предупреждали о пожарах. Деревенские не встревожились – предупреждали каждый год, и солнце палило до одурения не раз, потому послушали да разошлись. Лайку только это встревожило – она спала каждую ночь особенно чутко и просыпалась от каждого шума.
В полдень все спали – лениво отмахиваясь в духоте от мух, все старались в забытьи прожить жаркие часы. Лайка тоже спала, когда запах гари настойчиво просочился в будку. Шерсть встала дыбом, уши навострились, а нос радаром четко уловил, откуда шла вонь.
Лайка взвизгнула и подбежала к дому. Сначала скреблась в дверь и скулила, но крепкий сон бабы Нюры таким было не перебить. Приловчившись прыгать за пирожками до подоконника, Лайка забралась в дом в открытое окно и по громкому сопению, которому в городе несправедливо дали название храп, нашла бабу Нюру. Думать, что приличные собаки на постель не запрыгивают, было некогда: Лайка легко кусала за руки хозяйку и тыкалась мокрым носом в лицо.
– Лайка, да ты чи сдурела? – Баба Нюра, оторопев, даже изменила своей привычке бросаться всем, что под руку придется. Но скоро она тоже услышала запах, тучным телом вскочила с кровати и запричитала.
– Беги, Лайка, к Коле!
Не было времени Лайке притворятся, что она не понимает человеческий, и, резво выпрыгнув в то же окно, она помчалась к соседу. Лаяла она во весь свой голос, будила всех, и все собаки рядом подхватывали тревожные вести, лая вместе с ней. Люди просыпались, пеняли на бешеных псов, но дым все отчетливее был слышан, и многие, отойдя от шока, оперативно собирали документы и паковали вещи первой необходимости. Вспомнили всё, что говорили люди в халатах, кто-то ловил связь и вызывал 112. Дядя Коля заводил грузовик, помогал перетаскивать вещи, и даже мальчишки, перепуганные, бегали и разносили вести до всех уголков деревни, труся, но тоже быстро идя с разными сумками и помогая всем собраться.
Пожар начался в лесу, но столб черного дыма валил слишком близко к деревушке, и недолго думая, решили увезти детей и женщин. Уже снимали тент с трактора, который должен был вырыть небольшие траншеи. Это уже после начнутся споры, что надо было раньше рыть, и попытки найти виноватых, а пока валил дым, все сплотились и не давали друг другу паниковать.
Лайка свое дело знала – не мешалась под ногами, когда всех предупредила. Ей баба Нюра на шею повязала колокольчик, сама подсаживала детей в кузов грузовика. Напряжение, которое смешивалось с гарью, не давало заплаканным малышам разразиться в истерике. Лайка тоже запрыгнула в кузов и потянула зубами за фартук бабу Нюру. Та отмахнулась – из своего дома она никуда уезжать не собиралась.
Лайка была очень перепугана. Ещё щенком она помнила этот запах и ужас, которое гонит любое животное как можно дальше от пожара. Пересилив себя, она посеменила за бабой Нюрой, которая заполняла все тары, которые могла найти, водой. Лайка вела речи в курятнике, чтобы курицы сильно не кудахтали и не суетились.
Пожарники приехали быстро. Благо, стояло безветрие, и огонь лениво перебирался с дерево на дерево и особо не протестовал, когда его стали заливать водой. К ночи уже справились, и дядя Коля вернулся с детьми обратно. Те, уставшие, разбредались по домам.
На следующий день приехал перепуганный внук. Петя лично ходил в лес, чтобы увериться, что прокоптившиеся деревья стоят мокрые, и никакого намека на огонь, убеждал бабу Нюру уехать в город, но та знала отличное средство заткнуть внука – всунула ему пирожки, и Петька стал жевать и остывать.
– А все же молодец, что Лайку привез. Она, считай, нас и спасла. Кто знает, вдруг не успели бы пожарников вызвать. – Баба Нюра гладила её между ушами.
Хвост непроизвольно завилял. Ну, возможно, Лайка и была честолюбивой. Чуть-чуть.
---
Автор рассказа: Мухоловка
